| 01.04.1976 Смеялся Варшавер[138] жутко над моей этической проблемой: играть или не играть Гамлета, «пока он поедет в Париж петь на Монмартре». — Вы оба в своем уме?! Как может один сомневаться, а другой вставать в позу? Это не по-дружески. «Вези десять бутылок „мартеля“, — скажите, — я подумаю, может, и не буду играть». Да вы что, товарищи? У каждого свой Гамлет, и ваш Гамлет никоим образом не может встать на пути его Гамлета. Он не любит Высоцкого и считает его искусство — и песни, и сценическое — одноплановым... популярная грусть. Более того, считает жестоким, недуховным и... вредным. — Нельзя размахивать над искусством гитарой... Он щекочет яйца. Но это ведь порочный способ получения удовольствия, когда есть женщина... баня, душ Шарко и пр. Нет, это интересно... я с любопытством большим смотрю, слушаю... Меня это завлекает. Но в этом нет души, что изначально стояло во главе всякого русского искусства. Он приводит меня в жеребячье состояние... мне хочется к цыганам, к морю... к коньяку, в конце концов, и автоматом поиграть-пошутить... Вот ведь что... 29.04.1976 Нет, я не могу сказать, что репетиция-показ «Гамлета» Любимову была неудачной. Она была нормальной, хотя он сказал, что мы по сравнению с прошлыми двумя пошли назад, речь идет обо мне. Он не мог на меня положительно смотреть после Пушкина. И все-таки Ефим и партнеры настояли на показе, и он состоялся, и слава Богу, все позади. Я думаю, с «Гамлетом» наступит затишье, хотя шеф сказал, что надо доводить до конца и т. д. А мое внимание было сосредоточено на борьбе с текстом и со своим состоянием. И все-таки я не жалею, что случилось. 30.04.1976 Ну, кажется, с «Гамлетом» наступил логический конец: «Обмен» затянулся, Ефим уезжает, на сцену Гамлет не выходит... «Надо работать, такую роль репетируют годами, вы быстро хотите в дамки все, он ненадежный человек, я ему не верю, тебе верю все меньше, а ему не верю... Тебе играть надо, надо репетировать...» 31.05.1976 Вчера играли «Вишневый», уж и не знаю как... Грубил, по-моему, сцену с Высоцким вообще испохабил, ушла теплота, дуэт распался. 30.06.1976 Ездили с Дупаком, Высоцким на завод, в пос. Видное — шефское выступление. Завод делает нам какие-то металлоконструкции. Я вернулся в Москву, а они еще на один завод в Электросталь поехали. 27.05.1976 — Валерий! Почему вы роль не взяли? — Какую? — Гильденстерна. — А почему я должен это делать? — А кто? Я вас спрашиваю как члена худсовета. Петров не едет, Вилькин не едет, на него бумага из милиции пришла, их не пускают... — А я при чем? Я что — попка? За каждого вводиться... Я в отпуске. А если бы меня не было в Москве? — Это мой приказ. — Я не выполню ваш приказ. Делайте так, чтоб кто-нибудь из них поехал... — Надо выручить театр... — Да я только и делаю, что бесконечно выручаю. А театр меня выручает? Госкино документы на звание подало — театр поддержал перед райкомом? Никто и не чихнул, кроме Елизаветы Иннокентьевны[139]. Как я могу за такой срок ввестись? Труппа смеется надо мной. В «10 днях» — цыган... Играл Шаповалов, нет, надо ввести Золотухина, зачем?! Испытание на прочность? Хватит со мной как с мальчиком... 11 сентября спектакль, как я выучу за это время?! Репетировал Гамлета — сыграл Гильденстерна... Нет, на фиг, на фиг... 20.09.1976. Югославия Я почему-то чувствую себя в опале. Почему я не в той же гостинице, что и Высоцкий, и Любимов? Нет, это хорошо, что нет лишнего глаза... Любимов со мной холоден... и я с ним. После «10 дней» 16-го сделал мне замечание по «Ходокам», я огрызнулся и началось... — А мне показалось, что игра пошла... — А мне не показалось... Он дружит с Володей, приглашает его обедать и по разным приемам, и это логично. Володя — герой фестиваля[140], много играет, везет огромный воз и достоин уважения, но я помню, что шеф высказывал нам обоим перед выездом... Ревность?! Может быть, обида, но ведь на себя, милый, и чуть-чуть на судьбу... 10.10.1976. Венгрия Любимов почти со всеми переговорил о «Преступлении», со мной — ни слова. Перед отпуском он мне сказал: «Учи роль Гамлета, я тебя обязательно введу на будущий сезон». Я даю интервью, заявляю корреспондентам об этом... а он — ни слова, не вспоминает... Ну хоть бы взял свои слова обратно. Он ждет, чтобы я сам об этом заговорил?! Это будет заявление. 12.10.1976 Ненавижу. Всех ненавижу. Ненавижу Любимова, который что-то почувствовал звериным своим чутьем. Решил приблизить меня. Напомнил мне о Гамлете. — Надо делать. Текст выучил? Вот видишь, не выучил. — А если я скажу, что выучил, что изменится? Пауза, заминка. — В свободные вечера... будем работать. Снова о Боге в «Гамлете» — чашу эту мимо пронеси... Господи. — Это к Богу. Господь — Христос. — Ну да, к Богу. Я Библию знаю, не лови меня... Ты много раз выручал... (Опять «выручал» — это уже как оскорбление. Заменитель. Как вы не понимаете, что даже сто гектаров лучшего заменителя никогда не станут клочком кожи величиной с пятак?!) Но ты и сачок хороший... Кузькин... Нет, я не к тому, у каждого из нас свои недостатки. Надо работать в театре. Запущено много работ, выбери себе роль... И снова о Раскольникове ни слова. — В «Гамлете» у меня была шлея, хотя бы видимость... Теперь и она отпала, производственной необходимости нет. — Нет, почему? Этот спектакль мы будем играть долго. Я боюсь одного, что вдруг возникнет необходимость, а ты будешь не готов. Вот и разгадка!! Вот к чему вся бодяга с Гамлетом. Что же я — самостоятельный отрывок готовлю?! 19.10.1976 Вечером, 13-го, собрались у Чиркова[141]. В посольстве я отметился и ушел, после того как пришли опоздавшие Володя с Мариной и шеф. Посол нервничал, назвал высоких гостей от венгров, а виновника нет. «Ну и бандит ваш хозяин. Не только в Москве с ним трудно работать... но даже и за границей...» Но, кажется, все обошлось хорошо. 10.12.1976 Свидригайлов — Высоцкий, и сразу тон хороший.
p>«ОН САМ ЗАВЯЗАЛ...» (1977) 13.03.1977 Высоцкий не пришел на «Пугачева», заменили «Гамлета» на «Обмен» вчера. Что-то тоже он перемудрил со своей жизнью. Чего, казалось бы, не хватает: талант, слава, успех повсюду и у всех? Ведь он этак сорвет парижские гастроли. 02.04.1977 Мои домашние неурядицы и диалоги даже затмили шок: я доигрывал сегодня спектакль за Высоцкого[142]. Этого еще не было в театре, у нас. Об ентим — завтра, а сейчас я хочу спать. 08.04.1977 Володя лежит в Склифосовского. Говорят, что так плохо еще никогда не было. Весь организм, все функции отключены, поддерживают его исключительно аппараты... Похудел, как 14-летний мальчик. Прилетела Марина, он от нее сбежал и не узнал ее, когда она появилась. Галлюцинации, бред, частичная отечность мозга. Господи! Помоги ему выскрестись, ведь, говорят, он сам завязал, без всякой вшивки, и год не пил. И это-то почему-то врачей пугает больше всего. Одна почка не работает вообще, другая еле-еле, печень разрушена, пожелтел. Врач сказал, что если выкарабкается, а когда-нибудь еще срыв, он либо умрет, либо останется умственно неполноценным. Водка — это серьезная вещь. Шутка. 09.04.1977 Говорят, Володе было лучше вчера, ну, дай-то Бог. В Париже протоколом предусмотрены его выступления. 13.04.1977 «Гамлет»: в понедельник шеф увидел меня в зале: — Выучите текст! Вы мне сказали, что вы работаете. Вы будете играть вне зависимости от болезней господина Высоцкого. 16.04.1977 Позвонил Мережко... Есть очень хорошие люди, занимающиеся провидением. Создана на общественных началах лаборатория при Академии художеств... Поговорят с тобой люди с нимбами над головами, и все про тебя знают... Устанавливают связь с твоим энергетическим полем через фотографии. Так, по фото Высоцкого они установили, что у него плохо с головой, легкими, почками и цирроз печени... Ему нельзя терять ни одного дня, кое-что они могут исправить, еще есть возможность... кроме печени... там просто катастрофа... Высоцкий: телефон не отвечает. Отключен, наверное... Не могу воздействовать на его энергетическое поле... 25.04.1977 Зашел в театр, взял у Володи автограф на его буклете[143]. Володя грустный. — Когда уж совсем конец, думаешь: ну и хрен с ним... Легко становится... Но когда выкарабкался, начинаешь болеть месяц, два, думаешь: зачем столько времени потерял? Стоять за конторкой и писать, и больше ничего... У меня уже это не получится... 13.11.1977. Париж О «10 днях» первые статьи были нехорошие. В основном ругали с политической стороны. Шеф начал заменять «10 дней» на «Гамлета» и «Мать» и вообще сейчас не появляется на «10 днях». Обидно. Я считаю это политической недальнозоркостью. Забыли, что спектакль и делался как плакат, как художественная агитация, как политическое представление, вот в такой форме — буфф... Оказалось, только на словах мы гражданский, политический, а как с нашей политикой не согласны, так мы давай открещиваться, что-де и старый, и разболтанный спектакль и пр. Я предчувствовал, что это «не вечер», и пресса еще будет хорошая, и зритель пойдет, и спектакль будет жить в Париже. Так оно и вышло. Появились роскошные статьи, и зритель кричит «браво», хоть шеф и не приезжает в театр. Директор собирает все положительные отзывы, в особенности о «10 днях». Он был против замены. «Все это не так просто», — на что-то намекал Высоцкий. Мне показалось, особенно в первые дни, что он неловко себя чувствует среди нас в Париже. Ведь он тут не более как муж Марины Влади, хотя и она здесь уже почти никто, вчерашний день... Какая может быть речь о том, чтоб он остался здесь?! 28.11.1977 Высоцкий: — Любите ли вы своих артистов? — Вопрос на французском языке. Любимов: — Считаю это провокационным вопросом... Все были против исполнения Высоцким Гамлета и того, что он с гитарой. Да, это Высоцкий. Я посадил его злить тех, кто хорошо был знаком с принцем. 07.12.1977 Сегодня мы открываемся в Марселе. «10 дней». Любопытно, что будет с Высоцким. Хочется, чтоб он сыграл, чтоб он дотянул, а там пусть как знает... Вряд ли он станет тянуть лямку в театре дальше: игра сыграна, Европа «Гамлета» увидела, история пишется. 08.12.1977 В консульстве — семейный прием. Хорошо. Знакомые напитки и горячие сосиски. Володя пил джин с тоником. Марина в 13.00 уехала. Сможет ли он сегодня, а в особенности завтра играть? Игорь Бычков[144] нехорошо обмолвился: «Надо бы вашего шефа один раз приложить хорошенько. В Союзе — это одно, а здесь — замена „Гамлета“...» 23.12.1977 Наметившийся конфликт между Любимовым и Коганом[145] в открытый, злой скандал превратился... Наделал своим интервью волны Любимов. И будто, что шмонать стали на таможне, и наряд усиленный ГБ был вызван — все деятельность Когана и его помощников. И как он допустил, чтобы обыскивали ведущую актрису... Два «Епиходовых» театра и попали — Рамзес[146] да Зинка. И, конечно, срыв Высоцкого, когда Любимов назначил дежурство труппы на «Гамлете», в случае, если ему станет плохо и врачебная помощь будет бессильна, продолжить спектакль-трагедию концертом. Кажется, такого в практике театра (драматического за границей) не случалось... Впрочем, вспомним слова шефа: «Париж видел все». Ночью по Марселю шеф с Пьером[147] ловили его... Сам же довел его, хотел отправить на машине с приема у мадам издательницы. Володька: «Я для вас не меньше сделал. Я поеду без вас, куда захочу...» и т. д. «Баньку» мы с ним вопили, как и прежде, но кому мы нужны были? Вообще, было ли это в моей жизни: Марсель? Лион? Париж?..
p>«СМОКТУНОВСКИЙ ЯВЛЯЛСЯ МНЕ...» (1978) 20.01.1978 Володя В. читает «Слово» Распутина. Что скажет? Не знал я, что он в Европу летал, дал бы ему 20 франков на книжки и пластинку. 17.05.1978 Главное — это 21 мая, когда мы с Высоцким отчитываться будем[148]. Как бы не посмеялся надо мной шеф потом. У Володьки карта выигранная. А мне за счет русских песен выезжать надо, однако. 23.07.1978 Еще мне предстоит записать неприятнейший разговор с Любимовым по поводу концерта в театре. На «Добром» он поздоровался с Высоцким за руку. Мне не подал. — Здравствуйте, товарищ Золотухин. Ну, вы совсем прям Муслим Магомаев. На концерте вас имел честь видеть... И обращенье, и манеры... — А что, голосовые данные у него не хуже, — поддержал Высоцкий. — Лучше, что вы, лучше... Я повернулся и отошел. А дальше, через несколько дней, еще хуже. Он понял, что обидел меня. На спектакле показывал зеленый свет[149]. Как-то увидел — пригласил в кабинет. — Валерий, тебе этого никто не скажет... Трифонов[150] — человек серьезный, и он не в шутку, а на полном серьезе спросил меня: «Это он для провинции приготовил?» Всерьез меня спросил. Когда Есенин надевал поддевку и сапоги, будучи давно городским и известным поэтом, щеголяя своим крестьянством, те, кто видели, говорят, что это было мерзко... Уши мои горели, хотелось плакать от такого открытого и справедливого удара. 12.12.1978 Концерт — «В поисках жанра» — в ЗИЛе. Володя жаловался на шефа: «Берете, надеваете образ... не общаетесь, не действуете...» и пр. Вчера Володя пробовался на Дон Гуана. В Лепорелло вызвал Лепорелло Таганского — Бортника. Надписал Володе книжку свою: «Володя! Ближе человека „по музам, по судьбам“ у меня нет, спасибо за дружбу, любящий тебя В. Золотухин». 27.12.1978 Ночь всю, прошедшую без сна, Смоктуновский мне являлся, как Марфа Петровна Свидригайлову, с дьявольской, ангельской улыбкой, которой он одарял меня вчера при встрече в театре после прогона[151]: — Здравствуйте, очень рад видеть вас... Кажется, нам с вами предстоит работать вместе... сниматься. Но скажу вам откровенно, я вашу пробу страшно разругал. Угостите меня сигареткой. Нет у вас? Ну позвольте, я вашу несколько раз курну? Ну вот. Когда мне сказали о вас как о Моцарте, я очень обрадовался. Я вас люблю как артиста, индивидуальность, но то, что я увидел на экране, страшно разругал. Швейцеры[152] замечательные, милые люди, но... понимаете, ведь он — гений... Гений, понимаете? Как ты да я... немного помоложе. Вот, как хорошо вы на меня смотрите... А так что-то на вас нацепили, какие-то побрякушки... Разрешите, я еще курну?.. Я вас не обидел? Вы не сердитесь на меня? — Что вы. Я вас люблю и когда хорошо, и когда плохо. — Да, вы знаете, меня стоит, право, и когда удачи, и неудачи... я... в общем, хороший... и добрый, так что вы не сердитесь. Подошел Высоцкий: — Иннокентий М., я испугался, увидев вас в зале. Ведь это всего лишь третья репетиция у меня... Как вы замечательно выглядите. Подтянутый, в такой спортивной форме...
p>«ВОЛОДЬКА УЛЕТЕЛ НА ТАИТИ, К МАРИНЕ...» (1979) 28.01.1979 Два концерта в ГПЗ. Приехал Высоцкий, дозвонился до Швейцеров. Оказывается, утверждения еще не было, на той неделе Сизов[153], а потом еще и Лапин. 09.03.1979 Видел во сне Высоцкого, который предлагал мне уколоться наркотиком... сам проделал это через куртку, в руку. Второй укол я ему сделал — обезболивающий... Это Тамара разглядывала вчера шприц и рассказывала, что на «Ленфильме» медпункт расхитили. 22.03.1979 С Божьей помощью размочил я сегодня Моцарта... Смоктуновский про Высоцкого (Свидригайлова): «Гитара — хорошо, пусть будет гитара. А где же глубина... этого человека?» 24.03.1979 Вчера была съемка Моцарта. Что я наработал? Зачем я играю, действительно, молодого Смоктуновского, как говорит Высоцкий. Надо играть здорового Пушкина, без идиотических интонаций и пр. 11.06.1979. Минск Уехал Высоцкий. Я пытаюсь учить монологи Гамлета, но вовсе не для того, чтобы его опять «заменять», а для того, чтобы записать телепередачу с профессором Аникстом «Четыре монолога Гамлета». 27.06.1979 Появилась статья в «Советской Белоруссии», обзорная о наших гастролях, нехорошая, мелкая (как ведут себя актеры в массовках — паслась бабенка около режиссерского столика Любимова). Паскудная статья... хотя мелочи, быть может, и верны, но это не для такой газеты, не для прощального слова. Не стоило месяц вкалывать как проклятым, чтобы получить такую оплеуху, да ладно... Обвиняют в небрежной игре Гамлета — Высоцкого. Мол, в Югославии — это гордость нашего театра советского, а в Минске — пренебрежение и пр. Аукнулось Володе, лягнули за то, что уехал. 02.12.1979 Высоцкий занял 2500 р. Володька улетел сегодня на Таити, к Марине.
p>ОТВЕТСТВЕННЫЙ ЗА КРЫШКУ ГРОБА (1980) 02.01.1980 Теперь собрание записываю... Шеф. Происходит странная ошибка: больной спрашивает, ответственен ли он за квалификацию врача. Высоцкий умолял играть Гамлета. Но он только хотел. Абстрактно. А совершенно в роли ничего не понимал, и репетиции были адовы! Адовы... 15.02.1980 14-го пошел в театр. Сразу встретил шеф. В три минуты он меня осрамил: «Я не буду с вами работать, я уйду от вас. Неужели нельзя позвонить, прийти сказать, что меня не будет несколько дней и т. д. Это же хамство. Один дохамился — Высоцкий. Вторым хотите быть вы? Пожалуйста». 16.05.1980 Мы в Польше. Вроцлав. Сразу события — у Володи в Париже предынфарктное состояние, отменяется «Гамлет». Шеф на проводе: «Как текст? Бери Боровчика[154] — знаешь, кто такой Боровчик? — и ко мне». Отказался, самоубийство... 26.05.1980 Приехал Володя и великолепно играл. Спектакль имеет совершенно иной уровень с его участием. Не шибко здоров мастер, но... Хочется, чтоб он выдюжил два самых ответственных «Гамлета». Этими спектаклями мы закрываем фестиваль «Варшавские встречи». 28.05.1980 Смотрел второго «Гамлета»: не понравилось. Не могут эти люди играть такую литературу, такую образность, поэзию... Вовка еще как-то выкручивается, хорошо-грубо-зримо текст доносит... Постановочно — это убожество все-таки, могильщики с залом в капустник играют... Д. — декламирует, поет стихи, С. — в скороговорную прозу, лишь бы сбросить с языка... Б. — вылитый Шестерка из «Черной кошки», подпевала подлый такой — «смажу ядом...», и при том всем — трус... Ф. — в джинсах, резонер с засученными рукавами... 17.07.1980 Смерть Олега Николаевича!..[155] В театре плохо. Театр — могила. А там Высоцкий мечется в горячке, 24 часа в сутки орет диким голосом, за квартал слыхать. Так страшно, говорят очевидцы, не было еще у него. Врачи отказываются брать, а если брать — в психиатрическую; переругались между собой... 25.07.1980 В кассе театра мне сообщили, что умер Володя Высоцкий. Бейдерман[156] некролог пишет. А вчера я позвонил к нему домой, к телефону подошел: — Это Дима, врач. Вы меня не знаете. Володя спит. — Как вы думаете, сколько он будет спать? Тот засмеялся: — Думаю, что целый день. — Передайте ему, как он проснется, текст телефонограммы следующего примерно содержания: Геннадий Полока и Валерий Золотухин просят его очень вспомнить молодость и, как встарь, под единое знамя соединиться в общей работе[157]. — Хорошо, я ему это обязательно передам. Так вот: эскулап ошибся. Володя не проснулся, а в 4 часа утра заснул навеки... обширный инфаркт... атеросклероз... аорты сердечной... и т. д. Зинка Славина затащила меня в гримерную: «Ты следующий!» Спохватилась: «И Бортник... Кто тебя дома окружает, кроме жены? Кто тебе подносит... первую рюмку? Я видела сон... страшный. Я Ирке сказала. Не веришь — позвони ей...» — «Зина! Володя умер!!! Зачем мне разгадывать твои сны?» Каждый, вспоминая свои последние встречи с умершим, обязательно вспомнит нечто предвещающее и только именно ему открывшееся: один его глаза остановившиеся вспоминает, и не был ли он косоват от природы, другой — его ледяные пальцы, кровь не проталкивается, не циркулирует, третий — что он говорил, что «так плохо, так плохо... просто конец...» и т. д. Я вышел на первый зонг с гармошкой и не мог удержать слез. — «Не скулите обо мне, ради Бога». Шеф, когда села публика: — У нас большое горе... Умер Высоцкий... Прошу почтить... Зал встал. 26.07.1980 И не поехал я ни в какой Чернигов, а поеду сейчас к моему товарищу, к великому человеку — Владимиру Семеновичу Высоцкому. Родители не отдали его в морг, не разрешили делать вскрытие. Он умер во сне, умер смертью праведника. У театра парни собирают подписи, чтобы Театр на Таганке назвать Театром имени Высоцкого... — Кто это допустит? О чем вы говорите? — Кто бы ни допустил, а соберем... Мы хоть попробуем, как у Формана... Вчера с самого утра милиция самых больших чинов в театре, ответственные бедняги за проведение похорон... «Министерство культуры СССР, Госкино СССР, Министерство культуры РСФСР, ЦК профсоюза работников культуры, Всероссийское театральное общество, Главное управление культуры исполкома Моссовета, Московский театр драмы и комедии на Таганке с глубоким прискорбием извещают о скоропостижной кончине артиста театра Владимира Семеновича ВЫСОЦКОГО и выражают соболезнование родным и близким покойного». Все, что они могли сказать о нем... в двух газетах. Страна еще не знает, что умер один из самых чистых и честных голосов России. В Серпухове нас спрашивают: «А правда ли?..», и уже ходят слухи, что его отравили. 31.07.1980 Последние часы этого страшного месяца, унесшего от нас двух товарищей наших. Господи, Господи, Господи! Это ужасно, что мне предстоит все это описать, потому что я не могу этого не записать, память стала треснутым сосудом, в котором удерживается в основном грязь. Что я сказал Володе. Кстати, мысль, ответственность и волнение, подбор слов — испортили мне прощальные минуты с Володей. Я больше думал о себе, как и что скажу, и что будут говорить о том, что я говорил. Вот ведь какая фигня. — Дорогой товарищ наш, дорогой Володя. Мне выпала горькая участь сказать слова прощания от лица твоих товарищей, от лица театра, артистов, постановочной части, от лица всего коллектива. С первого твоего появления на этой сцене, с первых шагов твоих на этих подмостках до последнего слова твоих сочинений мы, товарищи твои по театру, с любовью, восторгом, любопытством, болью и надеждой наблюдали за твоей азартной траекторией. Ты был душой нашей, ты есть счастливая частица наших биографий, биографий всех тех людей, которые хоть на малое время сталкивались с тобой в работе. Ты стал биографией времени. Мы бесконечно скорбим о твоей утрате. Мы донесем детям своим, внукам нашим благодарение за то, что нам выпала счастливая доля работать с тобой, слышать и видеть, и любить тебя живого. Для твоих многочисленных партнеров ты был братом, братом любимым, потому что в глазах твоих всегда было желание удачи и добра другому. Жизнь, которую суждено прожить Театру на Таганке без тебя, мы, твои товарищи, постараемся на этих подмостках прожить с такой ответственностью к России, к слову, к делу, с такой ответственностью, которая была свойственна лучшим, праведнейшим сынам нашего Отечества, одним из которых, безусловно, являешься ты, наш друг. И ты как будто предчувствовал свою кончину, когда написал свои предсмертные стихи, в которых звучали такие слова:
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, Мне есть чем оправдаться перед ним. Дорогая Нина Максимовна, дорогой Семен Владимирович, Марина, уважаемые родственники, близкие Володи. Театр бесконечно скорбит, и не только театр — здесь такое удивительное количество народа — бесконечно скорбит о кончине вашего гениального сына, нашего замечательного товарища. Вечная память. Вот то дословное слово, которое я произнес в последний путь Володе Высоцкому от своего имени и имени театра. Маска была снята художником Юрием Вас. Васильевым 26 июля 1980 г. в 14 часов 10 мин. Слепок левой руки также. Все это я пишу, чтоб не затерялись сведения, чтоб история, начатая давно, с рождения Высоцкого, не искажалась, а очистилась от лишнего и предстала перед потомками в том ответственном качестве, о котором я говорил перед гробом. Катя Любимова крепко, по-мужски, сжала мне кисть, когда я отходил от микрофона. На панихиде, доставая вилкой краба, Семен Владимирович, активно жуя, сказал мне: «Между прочим, дорогой Валерка, я с наслаждением слушал сегодня тебя, молодец, умница...» Еще в более высоких выражениях, на поминках, хвалил меня Высоковский. Мне очень хочется знать, что думают по этому поводу мои коллеги по театру. Вот и не стало Владимира Семеновича. Вражеское радио ежедневно делает о нем часовые передачи, звучат его песни. Говорят и о нашей с ним дружбе, и звучала моя песня «Ой, мороз, мороз...» и наша сцена из «Хозяина тайги». У нас же даже приличного некролога, даже того, что мы редактировали у гроба, не поместили. Господи! Да куда же ты смотришь?! Марина просила его сердце с собой во Францию... Любопытно, а вдруг вырезала и увезла?! Ведь врач-то был всегда при ней... Но и родители смотрели в оба. 01.08.1980 «Ответственный за крышу гроба» — таким я был в день похорон. Сегодня Ю. П. собрал нас: Боровский, Янклович[158], Филатов, Золотухин, Смехов, Демидова, Бортник, Антипов, Трофимов, Кучер, Погребничко[159], Глаголин — и объявил (поставил Мироныч[160] записывающее устройство), что первоочередной задачей и обязанностью театра является создание спектакля по поэзии В. Высоцкого, как это мы делали раньше и т. д. «А записывается для того, чтобы потом расшифровать, распечатать и взять на лето с собой в виде задания, чтобы осенью, после отпуска мы пришли с листками, с конкретными предложениями» и т. д. Конструктивная форма — «Гамлет», поминки, могильщики и пр. Пришла Ахмадулина, выразила свою готовность «священные слова» Шекспира стилизовать элегантно во требование задачи и смысла и т. д. 02.08.1980 Всегда, действительно, помнится какая-то чепуха. Например, в день похорон, часам к 9-ти приехал шеф и встретил Янкловича (который ни за какую организацию: улица, театр, транспорт — разумеется, не отвечал; он был всегда с Володей) и набросился на него: «Меня не пустили, вы понимаете, не пропустили к театру! А с этой стороны должен подъехать Ульянов. Как же он пробьется сквозь этих долдонов?!» И Валерка, не задумываясь: «Да Ульянова-то знают. Его пропустят. Что вы беспокоитесь за Ульянова?» Шеф обалдел. В свое время Валерий сделал 10 000 фотографий с автографом. Дал фотографию милиционеру из охраны. Из толпы баба завопила: «Кому вы даете?! Он же милиционер. Дайте мне». Милиционер заплакал: «А мы что, не люди?..» Демидова говорила о Володе, как с ним удобно было играть «половые» сцены, когда они оба были в хорошей форме. Партнер — настоящий мужчина. Люся поминки собирает. Надо помочь. «Нина Максимовна, — говорит, — так устала, не хочет ни прописываться, ни музея. Ходят какие-то люди, распоряжаются, всю квартиру задымили, заплевали... Я бы Т. пригласила... но она так доставала Марину... Не хочется Марине неприятное делать...» Хроника погребальных дней. 10.08.1980 Готовлюсь к разговору с ректором МГУ об устройстве сына Володи. Готовлюсь к разговору с Промысловым о прописке сына Володи в его оставшуюся квартиру. Ничего не успеваю записывать об этих днях, а они исторические по своей сути... Вот шеф заявил вчера, что смерть Володи понудила его переменить решение и не уходить из театра, не бросать театр в такую трудную минуту. А я с ужасом сегодня обнаружил, что за месяц жизни в Выезжем Логе я не написал в дневник ни строчки о нашей жизни в доме. Я очень хорошо помню эти дни, а почему-то дневник не вел, за исключением нескольких, считанных записей... 29.08.1980 Скоро 40 дней по Володе. Я ничего не написал Марине. И у меня пока нет идеи, решения, хода к моему слову о нем. 31.08.1980 Статья Демидовой («Таким запомнился» в «Советской России»). Много говорили о нем и мало думали. Теперь началась конкуренция у гроба. Кто скажет первый... Кто напишет скорее, кто вперед оправдается. 12.09.1980 Аркадий Высоцкий сдавал в Физтех, набрал 21,5 балла. Человек по режиму сказал, что «мы не можем его брать, он останется без работы — его отец часто бывал за границей» и т. д. Умер отец. Аркадий пришел забирать документы. Ему предложили другой факультет — он отказался. Передали документы в МГУ. Аркадий закончил Вторую математическую школу, четыре диплома победителя астрономических олимпиад, мальчик увлечен астрономией. Театр написал бумагу ректору МГУ, чтобы Аркадию дали возможность поступить в МГУ в связи и в память отца и пр. И меня с Галиной Васильевной[161] с этой бумагой командировали... Посоветовали нам поступать ему не на астрономический, там всего берут двенадцать человек, а на ВМК — высшая математика и кибернетика, к академику Тихонову. Все это Г. В. сообщила Аркадию. Он написал заявление. Потом Галине Вас. позвонили из секретариата ректора и сказали, чтобы на собеседование к профессору Мих. Ник. мальчика привел Вал. Серг. Золотухин, он его очень любит, большой поклонник его и пр. Это мне маслом по сердцу... Привели. Со мной провели беседу. «Вы понимаете, какая шероховатость. Академик Тихонов дал категорическое распоряжение его взять. Но у него не очень простая, у Аркадия, характеристика, которую ему написал директор школы, что он пропускал занятия, что он подвержен влиянию... пишет стихи... Вместе с тем мальчик способный, интересный и т. д. Факультет Тихонова — один из лучших и славится дисциплиной железной. Поэтому мы вас назначаем, В. С., куратором от театра Аркадию. Все неприятности, все его пропуски мы будем спрашивать с вас. Это одно. Теперь: ему нужно подтянуть балл по математике. Это собеседование, которое сейчас состоится, одновременно и будет устный экзамен по математике. Вы ему об этом не говорите, но ему зададут несколько вопросов. И пусть он сейчас напишет заявление о том, что в связи со смертью отца, по семейным обстоятельствам, он не смог сдать экзамен, чтобы ему разрешили это сделать сейчас». В общем, Аркадий сдал и принят. И Люся мне благодарна, и я вроде бы как вместо отца ему — наставник. |
